ПОСЛЕДНИЙ ЧАСъ

Движение Фиолетовых
Все ресурсы
Книга жалоб





Акафист Державной


Эсхатология ствола


Налог на воздух


Future: нацизм


Лайбах в Москве


После Ирака


Национал-бандитизм


Русский марш


Австралия 2005


Скандальные фото
Лизы Симпсон


Национал-экологизм


О плебеях



НЕТ параду пидоров!

 

ЭКСКЛЮЗИВ

ДВА ЭТЮДА НА ТЕМУ:
«ЭТНИЧЕСКАЯ ТАЛЕЙРАНТНОСТЬ»

В слове «безысходность» я отчетливо слышу что-то очень еврейское, очень ветхозаветное, очень домоисеевское. Подобный «набоковизмус» всегда преследовал меня в слове «ожидание». Как-то девушке Маше я посвятил стишок, из которого помню только начало:

Мария, арии в глубоком ожидании,
Им в слове «ожидание» мерещится еврей,
А в слове «Гамлет» Андерсен из Дании,
А в слове «птеродактиль» воробей.

В этих четырех строчках я зашифровал то, что должно было быть понятным только ей. Арии во множественном числе – это я в Единственном, который, несмотря на то, что Маша странным образом не изъявляет большого желания видеть его каждый день, а точнее – заниматься с ним любовью, никак не может поверить, что у нее появился богатый израильский воздыхатель, довольно немолодого возраста, с которым они ходили на «Гамлета», и считает это все сказками. Такая вот пастораль.
Стишок я назвал «Дактиль для Марии», смутно предполагая, что написал я его дактилем. Корректор издательства «Э-ма», Олег Петров-Петров сказал, что это не дактиль, а какой-то неправильный амфибрахий. Если не ошибаюсь, он именно так и сказал. Надо помнить, что он говорил и о других строках, которые я не помню.
Читая это стихотворение Маше по телефону, я сообразил, что «дактиль» в переводе – это палец. После чего горячо принялся ее уверять, что ничего такого я не имел в виду. Сказалась американизация моего мышления, как ни удивительно. Я подразумевал под дактилем средний палец. То бишь, “fuck”. Вдруг по несколько потускневшему голосу девушки, которая до этого весело смеялась, когда я говорил: « Нет-нет, я ничего не имел в виду, ты не подумай!», я понял, что она-то как раз думала о совсем другом пальце. В смысле, безымянном, конечно. Да, как сказал один гениальный русский поэт: «Мари, шотландцы, все-таки, скоты». Пройдись по всем моим родственникам хоть до седьмого, хоть до семьсот семьдесят седьмого колена, и не отыщешь среди них кого-нибудь, кто перепутал бы средний и безымянные пальцы. Тем более, шотландца. Конечно, я заметно проигрывал не только израильтянину, но и всем остальным ее друзьям, но ведь девушке всегда приятен лишний вариант, пусть и хуевенький.
Такой же хуевенький вариант возник у меня, когда я поехал к Сергею Быстрякову, одному из своих многочисленных знакомых. Дело было средней осенью.

То, что я решил напиться у него, было настолько совершенно случайно, что более совершенной случайностью можно назвать только мое рождение. Я не был у него до этого черт знает сколько времени, а тут проезжал мимо с девушкой, с которой познакомился в «О.Г.И.», и решил заехать. Быстряков жутко завидовал, когда я приезжал к нему не один, но еда и выпивка (особенно, первое) успокаивали его. Так было и в этот раз. Девушка утром уехала, а я остался. Спал, как и хозяин квартиры, до обеда. Собственно, Быстряков меня и разбудил. Он так нарочито гремел на кухне, что я встал.
Ближе к вечеру подошел некий Максим Белокопытов. Он обладал поразительной способностью приходить тогда, когда у Быстрякова были еда и алкоголь. Впрочем, справедливости ради, надо заметить, что в этот раз, он принес с собой и то, и другое. Бутылку довольно дорогой водки и две пачки пельменей. Дела у Белокопытова вновь пошли в гору.
Я решил остаться у Быстрякова до завтра. Как всегда не вовремя закончилась водка. Я сказал, что схожу, справедливо рассудив, что один сделаю это быстрее.
К вечеру довольно сильно подморозило. Земля покрылась слоем льда. Было уже совсем темно.
Я шел, вспоминая разговор с Быстряковым и Белокопытовым. Белокопытов рассказывал, как он жил какое-то время в Армении. Тогда он состоял в партии христианско-демократического объединения, возглавляемой Алексеем Огородовым. Я помнил этого мужика по телепередаче, в которой участвовал писатель Эрик Филимонов, которого журналист, ведший ту передачу, развел, как полного лоха, сказав, что даст ему миллиард долларов, если тот откажется от своей политической карьеры. Филимонов вроде бы не отказался, но уж очень сомнительно выглядел его неотказ. Казалось, открой перед ним тот чемоданчик, а в нем миллион (не миллиард даже) долларов, и плюнет он на все.
Про Филимонова мы тоже говорили с Быстряковым и Белокопытовым, но главной темой перед самым моим уходом в магазин были армяне. Белокопытов считал себя большим знатоком армян и Армении, считая, что армяне самая культурная нация Кавказа.
- Помнишь, ты приезжал с Антоном, забыл как его, Агояном, - говорил возбужденный водкой Максим, - тот, что из филимоновцев. Почему у филимоновцев состоит армянин, а не азербайджанин или чеченец?
- Тьфу, блядь, - начинал злиться я. - Я что, спорю, что ли, с тобой? Мне вообще насрать, кто культурная, а кто нет. Агоян, кстати, вообще с Украины. Мы о другом говорили. Ты говоришь, что Арарат в Армении находится?
- Ну, а где? - уже не так уверенно произнес Белокопытов. - Ну, в Турции, - вдруг вспомнил он. - Ну и что, оговорился.
- Черножопые – козлы, - сказал вдруг пьяный Быстряков.
Быстряков редко по-настоящему терял контроль над собой, но в этот раз вдруг потерял. Однажды, после того, как чеченские террористы взорвали дом в Москве, он был пьян, вышел на балкон и стал кричать: «Смерть Чечне»! Поступок, не вызвавший у меня одобрения. Так могла бы кричать Новодворская, правда не с балкона, а с экрана телевизора или с газетных страниц, и, конечно, вместо Чечни фигурировала бы Россия. Но Быстряков? Нет.
Потом, правда, произошло событие, которому я так и не подобрал определения. Быстряков обзавелся пульверизатором и стал малевать на домах и заборах лозунги, разжигающие национальную рознь. Среди обычных, типа: «Хачи, чемодан – вокзал – (далее варианты)», был и такой: «Чеченцы, не уезжайте из Москвы. Нам нужны бандиты и самоубийцы»….
Я шел к магазину, вспоминая, как правильно по-армянски: “Калярис колох” или “канарос килох”? И что это значит: “соси хуй” или “иди на хуй”? Или вообще что-то другое? Никак не мог вспомнить, а ведь специально узнавал у армян в армии. Хотелось сказать это хайфилу Белокопытову по возвращении.
Зайдя в магазин, который представлял собой небольшое помещение, разбитое на три отдела, я первым делом обратил внимание на парня, сидевшего почти у самого входа на стуле. Парень явно был кавказцем.
Я был не совсем трезв. Но то, что, было, помню очень хорошо.
- Слушай, извини, пожалуйста, - сказал я ему, в знак нежелания вторгаться в его внутренний мир, приложив правую руку к груди, - скажи, кто ты по национальности?
Я совсем не был уверен, что он армянин. Я посмотрел в его глаза. Конечно, пьянка размывает сознание, однако в его взгляде я не увидел ничего хорошего.
- Чеченец, - с выпирающим насмешливым вызовом ответил он.
- А, - сказал я, разведя руки в стороны, - извини тогда.
Я пошел в сторону прилавка, до него было три-четыре метра. В магазине было пять-шесть человек, кроме двух-трех продавцов.
- А че, ты, - ударились его слова мне в спину, - ты как, вообще, братан, к чеченцам относишься?
- Подожди, - сказал я ему, повернувшись. Потом опять оказался лицом к лицу с продавцом, милой женщиной лет сорока, и сказал все, что я думал до этого. А думал я о двух бутылках “Столичной”, паре пачек пельменей (зачем сбивать настрой в кишках?), паре баночек помидоров, одной огурцов и кетчупе “Татарском”. Также я взял несколько упаковок макарон, так как собирался уезжать завтра от Быстрякова. а ему-то жрать что-то надо было. Сигареты дома имелись, прочая закуска, в виде Быстрякова и Белокопытова, тоже.
Пока женщина любезно наполняла мой заказ в пакеты, я повернулся к парню и спросил, кем он здесь работает.
- Я охранник здесь, - сказал он. - А ты че, отвечать мне не хочешь, что ли? Ты как к чеченцам относишься?
Я сказал, немного подумав:
- Воины.
Сразу же стало стыдно за свою талейрантность, поэтому я просил:
- Слушай, а ты не знаешь, по-армянски что значит: “колярис колох”?
Чем черт не шутит? Все-таки кавказец. Вдруг знает?
Заиграла музыка. Одна из моих самых любимых, когда я пьян. Двадцать три прихлопа, тридцать три притопа - опа! Обо мне узнает, всяко-разно, вся Европа. Я действительно притопнул и прихлопнул пару раз. Жизнь хороша, и жить хорошо.
- Возьмите, пожалуйста, - сказала женщина-продавщица.
Я взял пакеты.
- Ты че, уходишь, что ли, брат? - спросил меня охранник. - Ты танцуешь хорошо, я вижу. Давай потанцуй мне, брат.
Тут я вспомнил какое-то кино, и, раздвинув руки в стороны (как приятно было осознавать, что в этих пакетах до фига водки и закуси) сказал, делая движение нижней частью тела в сторону его головы, которая так требовательно попросила меня потанцевать.
- Не брат ты мне, - сказал я ему и еще раз сделал свободную фрикцию, - не брат.
- Бар-бар-бар, - закричал он так громко, что я понял - кажется, не очень хорошо. Пиздец, подумал я чуть позже. Но вам.
А в ту секунду, когда я услышал это: ”бар-бар-бар”, я повернул свою голову влево, в сторону остальных отделов, и увидел, как из глубины магазина, из его хозяйственных помещений, бегут на призыв двое.
Я спокойно, уверено, не спеша, вышел за дверь магазина. Как только я это сделал, крепко взял в руки пакеты, а ноги я взял в руки. И побежал. Черт! Как скользко! И тут, почти сразу, открылась дверь магазина и кроме криков “Стой”, я услышал крики “ Стой, сука”!
Я опять чуть не поскользнулся, это заставило меня чуть остановиться, чтобы чуть перегруппироваться и побежать дальше, так как я был с двумя пакетами, которые сильно мешали, и уже было не до всяких “чутей”.
Куда бежать и куда податься - было в моем мозгу, странно, но страха не было.
Положить бы эти пакеты, чтобы они не разбились, и положить бы этих вонючих охранников - вот, что было в моем мозге.
Я бежал, понимая, что, если они меня догонят, то в самом лучшем случае я отделаюсь тяжкими телесными повреждениями.
Пакеты очень мешали. Была мысль - быстро поставить пакеты на землю, достать бутылку или две водки, разбить их о ту же самую слегка отмороженную московскую землю и, вооруженному двумя “розочками”, вступить в межэтнический конфликт.
Эту мысль я сразу же отбросил. Я буквально чувствовал дыхание за спиной. Куда бежать я не знал, так как не так уж часто бывал в этом районе. Побежал я, конечно, в сторону дома Быстрякова, хотя и не знал дороги. И вот он финал моего бега - прямо перед собой, метрах в двадцати, я увидел высокую белую кирпичную стену. “Розочки” или что!? Я выбрал “что” и побежал влево, мне показалось, что там какой-то огонек. Пробежав еще немного, я понял, что это лампа над гаражом. Дверь в воротах гаража была открыта. Я влетел в гараж, в нем стояла белая машина, поставил пакеты и схватил лежавший на полке большой гаечный ключ.
- Есть кто-нибудь! - выкрикнул я негромко, чтобы не напугать находившихся в гараже.
Из-за машины показалась голова мужчины лет сорока. Он недоуменно смотрел на меня. В его глазах не было испуга - это меня обрадовало. Но больше всего меня обрадовало, что мужик русский.
- Что случилось? - спросил он.
- У вас есть “мобильный”? - спросил я.- Вызывайте милицию.
Времени у меня, как я понимал, было немного. Я и так был изрядно удивлен тому, что чеченцы не ворвались в гараж сразу вслед за мной. Поэтому я сразу давал понять этому мужику, что я не преступник, что я не совершаю чего-либо противозаконного. С другой стороны, я понимал, что мог попасть и на закоренелого криминального элемента. В таком случае, мой призыв вызвать милицию, мог сыграть со мной злую шутку. Но, как бы там ни было, в руках у меня был гаечный ключ, а водка в пакетах пока не была разбита.
- А что случилось? - повторил свой вопрос мужик, медленно, очень медленно вытирая руки тряпкой.
Я быстро, в двух-трех фразах, рассказал о случившемся.
- Эй, - показалась в дверном проеме голова того самого охранника, - ты чего убежал? Пошли.
- Видите? - посмотрел я на мужика. - Они хотят вывести меня, а там на улице отпиздят или убьют. Че им?
Мужик переводил свой взгляд с меня на охранника магазина.
- Че ты тут косорезишь, ты? - опять подал голос охранник. – Пошли, там разберемся.
Я понял, что он и его земляки опасаются заходить в гараж.
- Я не боюсь там, - сказал я, обращаясь к мужику, - один на один, или что-то в этом духе. Но там, на улице еще двое. Пойдем-то со мной. Они на двоих никогда не нападут.
Охранник несколько ошарашенно посмотрел на меня
- А что случилось-то? - в третий раз спросил мужик, но на этот раз не меня, а моего оппонента.
- Он деньги не заплатил, - сказал охранник. - Продукты взял, а деньги не заплатил.
В эту секунду очень плохие мысли пронеслись у меня в голове насчет и этого козла вонючего, и мамы его, и бабушки с дедушкой.
- Чего!? Денег не заплатил!?
Мне очень хотелось ебнуть эту тварь гаечным ключом, после чего так же поступить с оставшимися двумя, но я сдержался. Большей частью из-за того, что понимал - этого я ебну, хорошо, второго - допустим, но третьего - точно нет.
- Хорошо, пошли в магазин, - сказал я. - Пойдемте со мной, - повернулся я к мужику, - если я пойду один, то не дойду до него.
- Хорошо, - кивнул он. - Пошли.
Лицо охранника стало еще более растерянным. И вдруг эта морда исчезла из проема.
Мужчина не спеша выключил свет над одной из полок гаража.
- Ключ оставь, - сказал он.
- А если они стоят и ждут?
- Ничего, справимся, - спокойно произнес он. Выключил свет, закрыл дверь гаража, и мы пошли. Но не в сторону магазина. На улице никого не было.
- Вам куда надо-то? - спросил он.
Я назвал улицу и даже дом.
- Ха, - усмехнулся он. - Я в том же доме живу. А где вы там?
- Я у Быстрякова из третьего подъезда, поэт, может быть, знаете?
Он покачал отрицательно головой.
Не спеша мы дошли до нужного дома.
- Ну, давай, - протянул он мне руку. - Не попадай больше в такие ситуации.
Я поблагодарил его, и мы расстались.
- Ну ты где, Эд? - укоризненно встретил меня Быстряков. - Мы заждались. Что принес?
Взяв пакеты, Быстряков помчался на кухню. Вскоре мы опять пили. Я не стал рассказывать о своем приключении.
Встал довольно рано. Мы вышли вместе с Быстряковым часов в девять. Мне обязательно надо было доехать до редакции одного из самых известнейших в России таблоидов. Только мы вышли из подъезда, как рядом с нами остановилась белая иномарка. Стекло со стороны пассажира на переднем сиденье открылось. Я, все еще не понимая, кто это может быть, наклонился к окну. И увидел того самого мужика из гаража.
- Ну, как дела? - спросил он, приветливо улыбаясь.
- Да ничего, - сказал я, улыбаясь в ответ.
Надо признать, этот человек спас мне жизнь, или, по крайней мере, здоровье.
- Ну ладно, давай, - махнул он рукой.
Я так же поднял в приветствии руку. Машина тронулась с места и выехала со двора.
Быстряков удивленно посмотрел на меня.
- А откуда ты нашего участкового знаешь? - спросил он.

Диа Диникин

К оглавлению

 



Сайт управляется системой uCoz