Из № 761 „Разведчика“ за
1905 год
М. ДРАГОМИРОВ.
КИЕВ.
Типография Окружного Штаба, Банковская улица, дом № 11.
1906.
Дозволено цензурой.
Киев, 21 Января 1906 года.
I.
Жиды, или так называемые русские Моисеева
закона, весьма не любят,
когда их называют жидами, хотя бы кажется отчего? Ведь это их национальное имя.
Кто же виноват, если оно обратилось чуть не в ругательное слово? [1] Заставил меня вспомнить о них г. Борей, сравнив нашего г.
Касперова с легендарным Иосифом, знаменитым министром финансов и великим
политико-экономом египетского фараона. По-моему, сравнение для Иосифа обидное,
между ними дистанция огромного размера: г. Касперов устранил из
продовольственной кассы какие-нибудь 130 тысяч - чистейшая безделица! Господин
же Иосиф за свои заслуги был пожалован целой провинцией, да ещё из лучших. И
пожалован поделом, ибо заслуга заключалась ни более, ни менее, как в фараонизации,
или, по-современному, в национализации земли, то есть была действительно
велика. Большинство из нас этого не подозревает, благодаря тому, что жидовская
история преподается нам мертвенно, бледно, бесцветно. Авторы учебников этой
истории пишут, а потом преподают их так, как будто они сами раввины, а не православные
люди, то есть замазывают в ней неказистые стороны, давая вместо фактов только
полуфакты и тем, сообщая им превратное освещение. Кто из нас не знает, что
вслед за исходом жидов из Египта Господь ожесточил сердце фараона до того, что
он погнался за этими бедными угнетенными людьми, за что и был наказан
потоплением его со своей армией? Вот как порок наказывается, а добродетель
награждается! Но что мало кому известно, так это то, что перед исходом жиды,
под предлогом праздника, выпросили у соседей-египтян золотые и серебряные сосуды,
которые потом забыли возвратить, захватив их с собой. Кому это известно, тот,
вероятно, признает погоню за жидами совершенно естественной и конечно
согласится, что хотя Господь ожесточил сердце фараоново в этом случае, но, кажется,
и фараон не совсем был не прав ожесточившись.
Таким образом, большинство фактов жидовской истории нашими
преподавателями читается, да не дочитывается, отчего она теряет на столько свой
интерес, что, пройдя сквозь Каудинские формулы экзаменов, никто в нее потом и
не заглядывает.
А заглянуть очень стоит, хотя бы для того, чтобы понять все
величие мудрости Иосифовой; проект, им осуществленный, и как я полагаю, им же
задуманный и предложенный, доказывает, до какой степени жидовская раса с
древнейших времен остается верной себе: никто как жид не способен ограбить человека
или даже народ с таким высоким искусством, что ограбленные ему же за это
кланяются в ноги.
Проект представляет грандиозный социальный переворот
обезземеления целого народа, а потому, что говорится школярам, можно подумать,
будто заботились только о том, чтобы прокормить голодающих египтян в течение
семи неурожайных годов.
Дело было так: один из приближенных фараона, Пентефрий,
сажает в тюрьму своего слугу жидка Иосифа, якобы по наветам своей
жены. Несколько времени спустя, вероятно недолго, фараону
снится известный сон о семи жирных и семи тощих коровах. (Думаю, а конечно,
может и ошибаюсь, что автор этого сна был тот же Иосиф). Вдруг преступник,
брошенный в тюрьму по обвинению в преступлении, за которое в Египте по головке
вероятно тоже не гладили, оказывается настолько вещим истолкователем снов, что
его признали достойным предстать перед очами фараона. По истолковании сна, -
новая и совершенно феерическая перемена декорации. Каторжник попадает в первые
министры. Чтобы этого не случалось и в других местах, сказать нельзя; конечно
бывает, но при подобных превращениях все же соблюдается некоторая постепенность
в чинопроизводстве.
Настают урожайные годы. Иосиф собирает хлеб, вероятно
даром, так как о плате за него в книге Бытия ничего не говорится. Опять же
народ первобытно прост, ах как прост! Да и урожаи безобразно обильные.
«И настал первый год голода по всей египетской земле, -
говорит книга Бытия, и такой был голод, что Иосиф выбрал за хлеб все
деньги, какие только
были у египтян.
«И настал второй год голода по всей египетской земле, и
такой был голод, что Иосиф выбрал за хлеб всю скотину, какая только была в
стране».
«И настал третий год голода по всей египетской земле; и
такой был голод, что пришли к Иосифу египтяне и говорили: вот ты у нас все
деньги забрал, всю скотину забрал; бери теперь нас и дай нам хлеба. Мне вас не
нужно, сказал Иосиф, а считайте, что от сих пор земля не ваша, а фараонова; он
отдает её вам в обработку, а вы ему за это должны отдавать пятую часть урожая».
Итого 20% с валового дохода! Замечательно, что об остальных
четырех голодных годах не сказано ни слова: наглядное доказательство того, с
какой целью приснился сон и сделано его истолкование. Тогдашние публицисты еще
не понаторели в заметании следов, как современные: раз цель достигнута, чего
болтать по-пустому? Но, современные, наверное, рассказали бы трогательные истории
об остальных годах и, конечно, изобразили бы Иосифа таким благодетелем
человечества, какого никогда до него не бывало, да и не будет.
И потому сравнение
Иосифа с Г-м Касперовым для первого даже обидно; это
то же, как если бы кто сравнил громадного крокодила с ящеренком полдюйма росту.
____________
Недавно появился новый подставной Иосиф, требующий уже
национализации не какого-нибудь маленького Египта, а всей земли русской, с непременным
притом условием предоставления права аренды жидам повсеместно.
Они будут арендовать, а прочее население Империи на
арендованных землях будет у них батраками: придумано не дурно. Идти далее в
нагло-наивной откровенности вожделений трудно.
II.
Равноправность жидов.
Эта равноправность у них на очереди, и домогательство
ведется с великим гвалтом: по обычаю, и в этом вопросе у них на каждом шагу
подтасовки. Во-первых, они и теперь пользуются большими правами, чем прирожденные
русские. Например, они пользуются самоуправлением в такой мере, до какой нам
далеко; в железнодорожных, подрядных и финансовых операциях они играют,
конечно, преобладающую роль перед всеми русскими; официальных мест по
финансовому ведомству они, слава Богу, еще не получают, но громадное
большинство крупных банков, доступ с заднего крыльца в самые стратегические
пункты этого ведомства и вообще вся подпольная финансовая работа — в их руках.
Они жалуются на то, что доступ в школы им ограничен: я
полагаю, что по отношению жидовского населения ко всему населению Империи, он
непозволительно превзойден. И здесь открывается новая подтасовка: если их шесть
миллионов, то есть одна двадцатая всего населения, то они могут претендовать по
всей справедливости на допуск в школы одного жида на 20 прочих учеников, то
есть, на 5%; если даже считать их 8 миллионов, то они могут претендовать на 6,7%,
а их допускают теперь несравненно больше.
А так называемые либеральные профессии! Сетующим на
неравноправность жидов не мешало бы подсчитать, какой процент ими наполнен в
профессиях аптекарской, докторской,
адвокатской. А всем известная в юго-западном крае продажа кагалом
деревень и помещиков жидам? Ведь в этом крае едва ли найдется помещик, который,
мог бы нанять рабочего, что-либо продать или купить без жида, которому он
продан? Жиды настолько сознают там свою силу, что еще в семидесятых годах мне передавали
в одной из губерний такую их обычную поговорку: «И что нам становой? По 3 коп.
с души. И что нам исправник? По 5 коп. с души. И что нам губернатор? По 15 коп.
с души».
Но допущу даже, что они не равноправны с русскими:
спрашивается, есть ли хоть малейшее основание с их стороны на это претендовать?
Ведь все они большие законники и лучше чем кто-нибудь знают, что всякое право
неминуемо предполагает обязанность, и тем более стеснительную и тяжелую, чем
право выше. А что может быть тяжелее отбывания воинской повинности? И понимается
само собой, что инородец может рассчитывать на полноту гражданских прав,
принадлежащих аборигенам, только за вполне честное её отбывание. Как же господа
жиды относятся к этой священной
обязанности? Последняя мобилизация показала это ясно. В некоторых уездах из
подлежавших призыву жидов, предпочло явке на сборный пункт, путешествие за
границу до 60%, да и из оставшихся оказалось негодными к службе до 50%.
Следовательно, на службу поступило из всего подлежавшего призыву числа всего 20%,
но и они далеко не все достигали по назначению, так как многие разбегались по дороге.
Из сказанного видно, чем подбита ваша жажда равноправности,
господа жиды: по правам вы весьма не прочь быть русскими, но по обязанностям
быть таковыми вы ни малейшего желания не имеете. У вас два веса и две меры,
господа; так нельзя. За подобные отношения к народу и государству, можно
претендовать, если не на лишение, то, по крайней мере, на ограничение
гражданских прав, но уж никак не на полноту их. По своему обычаю вы, пожалуй,
подымете вой, будто я против вас агитирую, возбуждаю ненависть, - ничего
подобного: печатное слово не создает настроений, а только отмечает те, которые
уже носятся в воздухе. Ведь все ваши избиения, потопления и всяческие
истребления в течение нескольких тысяч лет представляют явление чисто стихийное
и никем, кроме вас самих, не вызываемое. Избивают вас не те, которые пишут,
читают, думают, но именно те, которые думают мало, читают еще меньше и вовсе не
пишут. Что было бы уже в настоящую минуту, если бы вас не защищало то самое
правительство, под которое вы теперь так нагло подкапываетесь? Подумайте и сами
ответьте. Что печать настроения не создает, лучше всего доказывают жидовские же
газеты: уж они ли не стараются располагать общественное мнение к жидам, а результат
получается прямо противоположный.
Нет, господа, и тут вы извращаете отношение духовных
факторов, так как не печать руководит общественным мнением, а, напротив, оно
руководит печатью. Вам удается закупить интеллигенцию, закупить правительство,
кого льстивыми речами, кого нытьем о вашем якобы страшном угнетении, кого
проектами в роде фараонизации, монополизации, денатурализации, кого чем, и, в
конце концов, разумеется, надуть; но инстинкта масс вы ни когда не надуете.
Долго они терпят от вашей эксплуатации, но терпение наконец лопается и затем вы
знаете, что происходит.
Я первый высоко ставлю волю вашу и ум; но этики вашей
поставить не могу даже и невысоко: она, скажу прямо, человеконенавистническая.
И не за преследование вас вы ненавидите другие народы, как в том стараетесь
лживо всех убедить, а наоборот, вас преследуют за ненавистничество к другим,
которое есть по вашему закону не только не грех, а заслуга перед Иеговой. Одним
словом, здесь, как и в других случаях, вы подтасовываете, выставляя причину за
следствие и наоборот. И разъяснять это необходимо не для того, чтобы возбуждать
к вам ненависть, которой, по вашей же милости, накипело и так довольно, но
просто из принципа самозащиты. Уж если судьба свела нас с вами то без взаимных
сношений обойтись нельзя, но быть на стороже всегда необходимо.
Вы кричите, что угнетены и неравноправны? А кто возбудил не
дальше, как года три тому назад, вопрос о замене для вас воинской повинности
денежной? И не признана ли была бы возмутительно наглым домогательством
подобная претензия, если бы она была заявлена какими-либо другими инородцами,
живущими в России, кроме вас? Но с вашей стороны это домогательство не только
никого не возмутило, а даже повело к собранию мнений в том духе, не будет ли
соответственным его удовлетворить. И вы не поцеремонились поднять это наглое
ходатайство через какие-нибудь тридцать лет по введении всеобщей воинской повинности!
Ведь если бы, не дай Бог, оно вам удалось, то вы бы плодились и множились на
русских хлебах и богатели бы на русские деньги, а прочее население платило бы
за вас воинскую повинность, обращенную в денежную, пример чему уже был; в
случае же войны жертвовали бы жизнью только наши дети, а ваши занимались бы
гешефтами по продовольственной и по иным прибыльным статьям.
Я сказал, что если бы жидам удалось добиться замены налога
кровью налогом денежным, то последний все равно пришлось бы заплатить не им, а
остальному населению, и было бы сделано это так: в ожидании Высочайшего
утверждения устава о всеобщей воинской повинности, цена на зачетные рекрутские
квитанции сильно поднялась. В 1872 году
в одной из губерний юго-западного края их представлено жидами, сколько
помнится, на 375,000 р. Но не успел окончиться набор, и в жидовских лавках на
чай, сахар, свечи и проч. жизненные потребности, как по камертону, сделана была
надбавка цены по две, по три копейки на фунт, и стоимость квитанций в
какие-нибудь два - три месяца вернулась в жидовские карманы с барышом из
карманов христианского населения края.
Нет, господа жиды, не вам у нас, а нам у вас надо
доискиваться равноправности. Заключаю эту статью переводом нескольких поучительных
строк из теолого-политического трактата великого и насквозь честного соотечественника
жидов, Спинозы:
«Жиды, которые веровали, что их царство было царством
Божьим, что они были единственными сынами Бога, и что все остальные нации были
его врагами, и что вследствие этого ненависть жидов к последним была делом
набожности, - могли ли бы они относиться иначе, как с ужасом к присяге на
верность чужеземцу и повиновению ему?... Из этого презрения и порицания, с
которыми они относились ежедневно ко всем другим нациям, должна была родиться
вечная ненависть, укоренившаяся во всех умах так твердо, как только может
укорениться ненависть, порождаемая богопочтением и набожностью, и которая, как
дело благочестивое, не может ни с чем сравниться по ожесточенности и упорству.
Прибавьте к этому общую причину более и более воспламеняющую ненависть, а
именно её взаимность, так как другие нации должны были проникнуться к жидам
такой же ненавистью» [2]
М.
Драгомиров.
Конотоп.
9 мая 1905 года.
________________
[1] И
разве можно ручаться, что через пятьдесят -
сто лет слово «еврей» не приобретет такого же специфического запаха?
[2] См. Oeuvres de Spinosa, t. II, traduction par Ėmile
Saisset «Traité théologico-politiqe» стр. 286, изд. Charpentier