Последний фрайкоровец.

 

Вождь добровольцев и его отряд

 

       Имя командира добровольческого корпуса Гергарда Россбаха, которого все подчиненные именовали неизменно и уважительно «шефом»,  в 1919 году прогремело на всю Германию, что помогло ему добиться необычайной популярности: в консервативных и национал-революционных кругах Веймарской республики Россбах имел большой авторитет до самого прихода к власти национал-социалистов. Причиной послужил поход его добровольческого корпуса силой в 1200 штыков (усиленного присоединившимся к нему, вопреки строжайшему запрету военного руководства, 3-м батальоном 21-го пехотного полка рейхсвера под командованием майора Курца из крепости Торн) в Прибалтику, пылавшую в огне гражданской войны. Россбах выступил в свой легендарный «поход на Восток» из городка Кульмзее, места дислокации его части, 23 октября 1919 года, спеша на помощь сражавшимся из последних сил в рижском пригороде Торенсберге частям  белой русско-немецкой Западной Добровольческой армии князя Авалова.

      Обстановка для подобного мероприятия была наименее подходящей со всех точек зрения. Правительство Эберта давно уже категорически требовало возврата всех германских добровольческих корпусов из Курляндии и перекрыло все каналы для получения «балтийскими бойцами» материальной помощи и подкреплений. Но Россбах все-таки решился на этот 550-километровый «марш-бросок» пешим порядком – и тем самым попал в категорию мятежников. Но население Восточной Пруссии, через которую шли ускоренным маршем бойцы фрейкора Россбаха, повсюду встречало их сочувственно и помогало, чем только могло. Расквартированные в городах, через которые проходили россбаховцы, части рейхсвера (в который фрейкор Россбаха входил в качестве 37-го егерского батальона), и не подумали выполнить отданный из Берлина приказ воспрепятствовать их маршу, поскольку также симпатизировали ему. После перехода Россбахом границы у Тауроггена (Таурог) литовские войска дважды пытались остановить его, но были оба раза сметены неудержимым порывом германских белых добровольцев.

        Как мы уже знаем, Россбах достиг своей цели буквально в самый последний момент и сумел отчаянным ударом (в ходе которого пошло в ход «буквально все – от огнеметов до прикладов и штыков»), ценой немалых собственных потерь, прорвать кольцо окружения, в котором находился пойманный в ловушку в пылавшем Торенсберге добровольческий корпус «Железный отряд» Бертольда (Франконский отдельный крестьянский отряд особого назначения), дав тем самым всем удерживавшим Двинские позиции белым германским добровольческим частям возможность «отступить галопом» по единственному еще не перерезанному латышами и эстонцами шоссе на Митаву. Но и в ходе дальнейшего отступления фрейкор Россбаха героически сражался, прикрывая отход  поспешно отступавших, до предела истощенных русских и германских белых добровольцев князя Авалова до самой германской границы, которую он пересек 26 декабря 1919 года, Смело контратакуя наседавшего противника, и отбрасывая его, фрейкоровцы добились того, что латыши, в конце концов, предпочли преследовать отступавших белых добровольцев, держась от них на почтительном расстоянии.

          Что же за человек был этот Гергард Россбах?

           Он родился 28 февраля 1893 года в г. Керберге (правительственный округ Штеттин в прусской провинции Померании) и, прожив долгую, богатую событиями жизнь, скончался 30 августа 1967 года в Гамбурге. Его отец абыл арендатором земельного угодья, принадлежавшего одному из членов Прусского королевского дома Гогенцоллернов; мать Россбаха была певицей и преподавательницей музыки. От матери он унаследовал любовь к музыке и умение превосходно играть на фортепиано. Закончив прусские кадетские корпуса в Кезлине и Лихтерфельде, Россбах в августе 1913 года в чине лейтенанта был зачислен в 175-й прусский королевский пехотный полк (2-й Западнопрусский), в рядах которого в августе 1914 года отправился на Великую войну (как тогда называли Первую мировую, не ведая, что за ней будет еще одна). Приняв участие в боях на Восточном фронте, он был переброшен на Западный и в 1916 году тяжело ранен под Сен-Кантеном (пуля пробила легкое). Россбаха наградили прусскими Железными крестами II, а затем и I степени, а 13 июля 1918 года он удостоился награждения редким орденом Королевского Дома Гогенцоллернов с мечами. Начиная с октября 1918 года, Россбах командовал пулеметной ротой, но в связи с резким ухудшением здоровья вследствие тяжелых ранений, был переведен с фронта в тыл, в г. Грауденц, где его заботам была поручена учебная команда из 1000 рекрутов в учебном лагере Группе. Образовавшийся там после Ноябрьской революции «совет рабочих и солдатских депутатов» поручил Россбаху сформировать на базе учебной команды добровольческий корпус, чтобы остановить начавшееся наступление поляков. Это был типичный случай формирования добровольческого корпуса не по приказу «реакционного офицерства», а по инициативе «снизу», вследствие волеизъявления самих «масс» (к тому же охваченных достаточно левыми настроениями), каких в тогдашней Германии было немало. Впрочем, самого Россбаха, хотя он и не был застрельщиком формирования собственного добровольческого корпуса, «рачьим и собачьим» депутатам особенно долго уговаривать не пришлось. На первых порах весь его «корпус» состоял из 46 нижних чинов и 4 офицеров (не считая его самого). С этими, прямо скажем, мизерными силами, он выступил в направлении границы и взял на себя охрану ее участка от Торна до Страсбурга. В конце декабря 1918 года его крохотный отряд был усилен до размеров отдельного отряда особого назначения[1], состоявшего из нескольких родов войск, получившего название «Добровольческий штурмовой отряд Россбаха», под которым он и вошел в историю гражданских войн в России и Германии. Россбаховцы приняли активное участие в обороне гг. Бризена, Кульмзее и Данцига от белополяков. Именно в этот период отношение Россбаха к Веймарской республике, поначалу достаточно сочувственное, перешло в резко отрицательное. Его штурмовой отряд был включен в состав Временного (предварительного) рейхсвера в качестве 37-го егерского батальона, но самому Россбаху, несмотря на свое безупречное прошлое боевого офицера, пришлось долго дожидаться своего зачисления в офицерский корпус Веймарской Германии.

       Летом 1919 года вся германская Восточная пограничная охрана с нетерпением ожидала приказа о начале наступления на Польшу, надеясь вернуть захваченные поляками прусские земли. Однако ничего не произошло. Лишь в Курляндии шли бои между расквартированными там германскими частями и большевицкими войсками. Когда уставшему ждать во всеоружии приказа о наступлении батальону Россбаха стало известно о планах министерства рейхсвера перебросить его в Померанию и там расформировать, Россбах решился на установление прямых контактов с офицерами русской Западной Добровольческой армии князя Авалова, после чего принял решение самостоятельно выступить в Прибалтику.

       Курляндский поход превратил Россбаха в поистине легендарную фигуру. Но, невзирая на проявленные им и его бойцами в рядах Западной Добровольческой армии превосходные боевые качества, шансов быть зачисленным в республиканский рейхсвер у Россбаха стало еще меньше, чем до курляндской «авантюры». Военный министр Густав Носке и главнокомандующий рейхсвером генерал Ганс фон Сект нуждались только в людях, готовых к абсолютному послушанию. Добровольческий корпус Россбаха, по возвращении из Курляндии, был расформирован в г. Ратцебурге (Ратиборе) 28 января 1920 года – и это было только первым из многих расформирований данного подразделения! Однако фрайкоровцам удалось, при благожелательном бездействии втайне симпатизировавших им воинских начальников рейхсвера – найти себе прибежище в качестве сельскохозяйтвенных рабочих в целом ряде имений в Померании, где они, в свободное от работы время, могли продолжать военное обучение, в ожидании грядущих новых боев. Во всяком случае, штаб добровольческого корпуса продолжал существоваьть на полулегальном положении, размещаясь в небольшой вилле в берлинском пригороде Ваннзее.

        С началом «путча Каппа-фон Люттвица» в марте 1920 года, которого многие бывшие фрайкоровцы ждали уже давно, восставшие незамедлительно призвали «Отдельный отряд особого назначения Россбаха» к оружию. В качестве места дислокации россбаховцам был указан военный аэродром Геррис. Первое боевое задание, полученное Россбахом от Каппа, заключалось в освобождении блокированного в г. Шверине частями верных правительству Эберта войск добровольческого корпуса присоединившегося к капповцам генерала-«африканца» фон Леттов-Форбека. Вслед за успешеым выполнением боевой задачи, отряд Россбаха принял участие в вооруженных столкновениях с красными в портовых городах Висмаре и Ростоке на Балтийском побережье Германии. За это время путч потерпел неудачу, Капп бежал в Швецию, мятежные войска покинули Берлин и началось новое вооруженное восстание против правительства Веймарской республики – на этот раз коммунистическое. В г. Бютцове отряд Россбаха был остановлен на марше приказом вернувшегося в Берлин министра рейхсвера Носке, объявлен подразделением верных правительству войск (что, надо думать, немало удивило как самого Россбаха, так и его людей!) и получил новую боевую задачу – двигаться на красный Рур. Россбаховцы, нарисовав себе на касках белую диагонально повернутую стрелу (что должно было символизировать их резкую «смену курса»), успешно выполнили боевую задачу, приняв участие в боях белых добровольцев с Рурской Красной Армией и особенно отличившись в боях за гг. Эссен и Мюльгейм-на-Руре. После подавления коммунистического мятежа, 20 мая 1920 года в г. Гюстров добровольческий корпус Россбаха был вновь расформирован.

         И снова чины добровольческого корпуса, по испытанной схеме, были размещены в ряде имений в качестве сельскохозяйственных рабочих-членов «Трудового сообщества Россбаха»[2]. Рейхсвер не проявлял по этому поводу особых признаков беспокойства. Многие россбаховцы не были склонны безропотно переносить свое превращение в дешевую рабочую силу – особенно те из них, которым слишком полюбилась беззаботная, хотя и опасная, солдатская доля. Однако даже у тех, кто готов был начать новую жизнь «на гражданке» не было иных альтернатив. Дело в том, что  германские профсоюзы (в которых традиционно задавали тон социал-демократы) объявили всегерманский бойкот бывших фрейкоровских бойцов, требуя, чтобы никто в стране не брал их на работу.

          Россбах разделил свое «Трудовое сообщество» на три области (обозначив их древнегерманским словом «гау», которым впоследствии воспользовались и национал-социалисты) - Померанию, Силезию и Мекленбург. В каждой из этих областей насчитывалось от 1000 до 1500 членов «Трудового сообщества». Левые публицисты утверждали, что Россбах якобы постоянно держал в этих 3 традиционных аграрных областях в состоянии полной боевой готовности до 8000 вооруженных до зубов бойцов, день и ночь ожидавших от него сигнала к новому выступлению. С начала осени 1920 и до конца 1925 года для разбросанных как на территории 3 вышеназванных «гау», так и в других областях Германии россбаховцев выходил еженедельник «Соратник», или «Товарищ» («Камерад»), служивший для них как бы идейным связующим звеном. Издателем и главным редактором еженедельника бессменно являлся Курт Оскар Барк (по прозвищу «Куба») бывший офицер-ординарец штаба добровольческого корпуса Россбаха.

         Тот факт, что официально запрещенные правительством Веймарской республики негосударственные вооруженные формирования по-прежнему находились в Пруссии (в отличие от, например, Баварии) на полулегальном положении, стал совершенно очевидным в ходе их боевого применения в ходе третьего польского восстания в Верхней Силезии, разразившегося в мае 1921 года. Начштаба Верхнесилезской самообороны[3], полковник фон Шварцкоппен, сразу же поднял по тревоге корпус Россбаха. Однако Россбах, наученный горьким опытом,  выступил спешным маршем на Крейцберг лишь после  того, как получил официальные заверения от германских республиканских властей, что его действия не будут признаны незаконными и не будут приравнены к попытке вооруженного мятежа. Получив новое, причем достаточно «нейтральное» в политическом отношении, название «Силезский полк»[4] , фрейкор Россбаха, включеный в состав Северной группы[5], принял активное и успешное участие в боях с польскими инсургентами и поддерживавшими их частями польской регулярной армии, особенно отличившись в боях под Альт-Розенбергом, Вендрином, Питченом и Крейцбургом. «Силезский полк» был вторым по численности и боевой мощи германским добровольческим подразделением во всей Верхней Силезии, уступая в этом отношении только добровольческому корпусу «Оберланд». Одним из наиболее отличившихся в этой кампании против поляков чинов добровольческого корпуса Россбаха был лейтенант Эдмунд Хейнес[6] (будущий обергруппенфюрер СА и командир берлинских штурмовиков, со временем, подобно упоминавшемуся выше Вальтеру Стеннесу[7], заподозренный в связях с немецкими национал-большевиками, с КПГ и с советской разведкой и убитый  эсэсовцами в ходе подавления так называемого «ремовского путча» 30 июня 1934 года, вошедшего в историю под названием «ночи длинных ножей»).

         После завершения боев в Силезии 24 ноября 1921 г. «Трудовое сообщество Россбаха» было, по приказу имперского правительства расформировано. Тем не менее, Россбах всеми силами пытался сохранить свое подразделение, окончательно перешедшее теперь на нелегальное положение. С целью маскировки он вынужден был несколько раз воссоздавать его, меняя, после очередного запрещения правительством, названия своей организации – вплоть до самых фантастических, как, например: «Союз немецких вело- и автотуристов»[8], «Союз силезских сельских хозяев для обучения местных сельскохозяйственных рабочих»[9], «Национальное страховое объединение Берлин-Ваннзее»[10], «Союз защиты интересов жителей немецкого Пограничья»[11] и т.д. На подобные ухищрения в те годы, кстати, приходилось идти не только россбаховцам, но и другим бывшим фрейкорам – так, например, запрещенный Веймарским правительством добровольческий Охранный полк Большого Берлина был вынужден продолжать свое существование под прикрытием вполне безобидного, на первый взгляд, названия «Спортивный союз «Олимпия».  Тем не менее, несмотря на все попытки Россбаха придать своей организации легальный статус, его существование в Пруссии становилось все более сложным. Он несколько раз подвергался арестам, а в 1923 году даже провел 7 месяцев в камере предварительного заключения, хотя и был, в конце концов, освобожден за недоказанностью выдвинутых против него обвинений в создании незаконных вооруженных формирований и подготовке военного мятежа с целью насильственного свержения конституционного строя.

         Освобожденный из-под стражи (хотя на этот счет существуют и иные версии, согласно которым приказ о его освобождении был подделан или же ему помогли бежать из КПЗ), Россбах покинул ставшую для него столь негостеприимной родную Пруссию и направился в Мюнхен – тогдашнее прибежище бывших военных и полувоенных формирований,  находившихся под запретом в остальных частях Германии, где у власти стояли социал-демократы и коалиционные партнеры СДПГ. Вслед за Россбахом не замедлили всеми правдами и неправдами пробраться в Баварию и многие из его бывших добровольцев. 9 ноября 1923 года «шеф» принял участие в «пивном путче»[12]  Гитлера-Людендорфа. При этом Россбаху удалось убедить курсантов Мюнхенского пехотного училища рейхсвера присоединиться к путчистам, лично возглавить их и привести к Людендорфу. Кстати,  из россбаховцев, последовавших за своим «шефом» в Мюнхен, в составе Мюнхенского полка гитлеровских СА[13] был сформирован 2-й батальон, так и называвшийся «батальоном Россбаха»[14]. Командовал батальоном вышеупомянутый отставной лейтенант Эдмунд Гейнес[15], будущий командир берлинских СА и, возможно, советский агент.

        После провала «пивного путча» Россбах был вынужден искать спасения в бегстве и укрылся на территории Австрии. Кстати, до сих пор доподлинно не известно, состоял ли он сам в гитлеровской партии НСДАП. Сам Россбах это отрицал. Хорошо знавший своего «шефа» лично, бывший «россбаховец» Генрих Беннеке, член НСДАП с 1922 года, дослужившийся со временем до обергруппенфюрера СА, утверждал, что Россбах состоял в гитлеровской партии, но очень недолго, и вышел из нее после мюнхенского путча 1923 года. Кстати, членство в нацистской партии, как это ни покажется странным, не было обязательным ни для членов СА, ни даже для членов СС (хотя, по широко распространенному мнению, СС были задуманы как часть этой партии и даже как ее элита)[16]. Сохранились фотографии самого Гергарда Россбаха и его людей с нарукавными повязками со знаком свастики. Правда, свастика на их повязках помещалась не в круге, как у нацистов, а в квадрате, как у дружинников РОНД князя Авалова), К тому же в то время свастику уже довольно активно использовали многие противники большевизма и вообще марксизма (в особенности ветераны боев в Прибалтике в 1918-1919 гг.) а не только нацисты. С другой стороны, сохранилась фотография Эдмунда Гейнеса и 2 других ветеранов фрейкора Россбаха – знаменосца добровольческого корпуса Риша и офицера штаба Шульца – на параде СА в Мюнхене 8 ноября 1933 года (то есть уже после прихода Гитлера к власти) в стальных солдатских касках, сапогах, бриджах и коричневых рубашках, но при этом не с нацистскими нарукавными повязками со свастикой, а со своими собственными «россбаховскими» нарукавными повязками (черными, с белой литерой «R», наложенной на 2 горизонтальные белые полоски) – хотя на том же фото рядом с ними стоят Эрнст Рем со своими штурмовиками под штандартами со свастикой! Кстати, ниже мы еще коснемся подробнее вопроса о коричневых рубашках, потому что вокруг истории их происхождения и превращения в униформу СА и вообще национал-социалистов, как и вокруг многих вопросов раннего периода нацизма существует немало легенд, при ближайшем рассмотрении оказывающихся несостоятельными.

      

                        Россбах во главе «шиллевской молодежи»                 

 

        Выше мы рассмотрели первый этап в жизни Гергарда Россбаха, когда он был командиром добровольческого корпуса. Но, бежав в Австрию, он вовсе не «ушел на покой», а, так сказать, из пепла своего добровольческого корпуса и под его прежним черным, с 2 белыми полосами и белой же литерой «R», знаменем, увенчанным навершием в форме оленьего черепа с крестом между рогами, сумел создать нечто новое и в то же время являвшееся, в значительной мере, продолжением старого – консервативно-националистическую молодежную организацию, вскоре занявшую видное место в политическом ландшафте Веймарской республики. О преемственности и глубоком внутреннем родстве этой организации с прежним Добровольческим штурмовым отрядом Россбаха свидетельствовало, в первую очередь, использование ими одних и тех же эмблем (знамени, знаков отличия и значков).

        Правда,  лишь немногие из его бывшие соратников по добровольческому корпусу вступили в новую организацию Россбаха. Одним из них был бесконечно лояльный и преданный «шефу» офицер-ординарец Курт Оскар Барк, о котором уже упоминалось выше. Во время своего вынужденного пребывания в Австрии Россбах – быстрее, чем многие другие неисправимые путчисты – понял, что одним голым насилием невозможно добиться того, что он понимал под «улучшением внутриполитической обстановки»[17]. В 1924 году он познакомился в австрийском г. Зальцбурге с небольшой группой националистически настроенной молодежи и создал на ее базе Оборонительный молодежный союз «Шилль»[18], названный в честь прусского гусарского офицера и командира добровольческого корпуса Фердинанда фон Шилля, погибшего в борьбе протии Наполеона в 1809 году. Дождавшись в 1926 году амнистии, Россбах возвратился из Австрии в Германию и занялся организацией новых ячеек возглавлявшейся им молодежной организации. Очень скоро сеть их покрыла всю территорию Германской империи. Идеология этих групп представляла собой смесь взглядов фрейкоровцев и популярного националистического молодежного движения «Перелетных птиц» («Вандерфогель»), эмблемой которого служило изображение летящего журавля (или грифа). В них царила по-военному жесткая дисциплина. Молодежный союз «Шилль» был настроен против парламентской демократии, но не желал примыкать ни к одной из оппозиционных правых политических партий Веймарской Германии. Некоторое время он сотрудничал с другими национально-революционными молодежными организациями, в частности, с Союзом «Орлы и Соколы»[19] Вильгельма Котцде-Коттенродта, а несколько позднее – с  Союзом «Штурмфольк-Германская младость» («Бунд Штурмфольк – Дейче Юнгеншафт»[20]) Вернера Ласса. В конце 1926 года молодежная организация Россбаха была переименована в «шиллевскую молодежь» («Шилльюгенд»)[21] и официально зарегистрирована под этим названием в германском министерстве юстиции. В нее вступил Эрнст Юнгер, знаменитый писатель-фронтовик, командир ударного отряда и кавалер ордена «За заслуги», начиная с 1926 года исполнявший в организации «шиллевской молодежи» обязанности руководителя отдела германской литературы. В новом союзе также царила армейская дисциплина. В ряды «шиллевской молодежи» принимались только юноши. Каждый из новичков, вступавших в организацию, был обязан в течение года нести добровольную трудовую повинность. В этот период проживание и питание было совместным, никакой платы за труд не полагалось и выдавались лишь небольшие карманные деньги. Трудовая повинность, однако, не была связана с тяжелым физическим трудом (как, например, в трудовых лагерях, организованных для молодежи «Стальным Шлемом» или национал-социалистами), а отбывалась в рядах «Эккегардовской ватаги скоморохов» («Шпильшар Эккегард»)[22] – объединения молодежных коллективов художественной самодеятельности, организованных наподобие ватаг средневековых немецких скоморохов-шпильманов и призванных противостоять идеологическому воздействию на умы населения бригад коммунистического агитпропа «Синяя блуза». В «Шпильшар Эккегард» принимались и девушки, но при этом они не могли стать членами собственно «шиллевской молодежи». Ватага была названа в честь аббата Санкт-Галленского монастыря – Эккегарда I, записавшего (или сочинившего) в раннем Средневековье на латыни древнегерманскую героическую «Песнь о Вальтари»[23], повествующую о битвах древних германцев с гуннами Аттилы (нечто вроде раннего варианта более известной у нас в России «Песни о Нибелунгах»). Скоморошья ватага Россбаха организовала в период с 1926 по 1934 год не менее 2000 фольклорных вечеров народного искусства, проводившихся в церквях и даже кафедральных соборах многих немецких селений и городов.

       В 1929 году в г. Арнштадте состоялся IV всегерманский съезд «шиллевской молодежи», на котором Россбах подчеркнул приоритетность культурно-массовой работы «в борьбе за умы и сердца немецкого народа» в качестве главной задачи Союза. Было принято решение о допущении девушек в ряды «шиллевской молодежи» и о слиянии последней с «Эккегардовской ватагой скоморохов» в единую организацию, зарегистрированную под названием «Союз Эккегарда-Шиллевская молодежь» («Бунд Эккегард э.Ф. Шилльюгенд»)[24]. Россбах также открыл в мекленбургском курортном городке Бад Штюр спортивное училище «Эккегард», которое, однако, вскоре пришлось закрыть из-за отсутствия финансирования. Начиная с 1930 года Россбах начал склоняться к политическому сотрудничеству между рейхсвером (с дослужившимся до генерала Куртом фон Шлейхером, также являвшимся одним из первых организаторов добровольческих корпусов в период Ноябрьской революции) и профсоюзами. На Троицу 1933 года в окрестностях городка Шензее-ан-дер-Рен состоялся V (и последний) всегерманский съезд россбаховского молодежного союза «Бунд Эккегард э. Ф. Шилльюгенд». На тот момент в союзе, испытавшем сильный отток членов, состояло не более 1000 человек (главным образом, юношей). Вскоре после своего последнего съезда россбаховский союз, как, впрочем, и все другие организации «союзной молодежи» («Бюндише Югенд»)[25], был расформирован новыми, нацистскими властями Германии, а его члены – «унифицированы», т.е. включены в нацистскую молодежную организацию «гитлеровской молодежи» («гитлерюгенд»).

       Еще в апреле 1932 года Гергард Россбах, распознавший знамения времени, попытался продлить существование своей молодежной организации, переименовав ее, по согласованию с министерством рейхсвера, в «Учебный отряд противовоздушной обороны «Эккегард»[26] - своеобразную передвижную школу на манер советского «Осоавиахима», разъезжавшую по Германии и обучавшую население азам поведения на случай воздушного нападения. Юношам и девушкам, вступавшим в «Учебный отряд», проведенное в нем время засчитывалось  государственными органами в качестве трудового стажа. В отряд вступили даже некоторые из старых ветеранов фрейкора Россбаха. Однако вскоре их уволили за «политическую неблагонадежность», после того, как сам Россбах впал в немилость у нацистов после подавления так называемого «ремовского путча» 30 июня 1934 года, стоившего жизни его бывшему офицеру Эдмунду Гейнесу и многим другим россбаховцам. Гергард Россбах был смещен с поста вице-президента Имперского Союза противовоздушной обороны и инспектора по обучению основам ПВО, на которые был назначен незадолго перед «ночью длинных ножей» и арестован. Остаток жизни он провел в качестве частного лица и умер в 1967 году в полной безвестности, всеми забытый.

 

                        Награды добровольческого корпуса Россбаха.

                        «шиллевской молодежи» и «Союза Эккегардт»

 

                                              Крест Россбаха

 

       Добровольческий корпус Россбаха входил в относительно небольшое число белых германских добровольческих корпусов, имевших, наряду с почетным знаком в форме ордена, еще и собственный значок. Но и этот значок, в определенном смысле, также можно рассматривать в качестве знака за заслуги.

       Почетный знак фрейкора Россбаха представлял собой покрытый на аверсе белой эмалью, с серебряным кантом, мальтийский крест с позолоченными оленьими черепами между лучами креста и окаймленным серебром и покрытым черной эмалью круглым медальоном в перекрестье, с заглавной серебряной латинской литерой «R» (Россбах) в центре медальона. Основу знака составлял белый мальтийский «крест Келлера», служивший первоначальной эмблемой белой русской Западной Добровольческой Армии князя Авалова. «Крест Россбаха» был изготовлен из бронзы и имел 2 степени. «Крест Россбаха» I степени – «боевой крест»[27] – имел 49 мм в диаметре (с медальоном 11 мм в диаметре) и носился на булавке слева на груди, наподобие «Железного креста» I степени. «Крест Россбаха» II степени – «крест за заслуги»[28]  – имел несколько меньшие размеры (42 мм х 42 мм с медальоном диаметром 10 мм) и носился на черной ленте с двумя вертикальными белыми полосками по краям (цветов знамени фрейкора Россбаха). Награда была учреждена еще в период кампании в Прибалтике в конце 1919 года, но реально награждение «Крестом Россбаха» началось лишь во время 3-го польского восстания в Верхней Силезии и последовавших вслед за ним военных действий, в мае 1921 года. Еще в ходе боев была получена из Германии первая партия «боевых крестов». Вручение наград производилось лично Россбахом, в торжественной обстановке, что вызвало немалое чувство зависти у бойцов других добровольческих корпусов, чьи командиры оказались не столь расторопными.

       Вплоть до 1923 года Россбах производил лишь награждения фронтовиков «боевыми крестами» за отвагу, проявленную в боях, а именно – в ходе боевых действий в Западной Пруссии, Мекленбурге, Курляндии, в Рурской области и в Верхней Силезии. В числе первых награжденных был бывший Главнокомандующий белой Русской Западной Добровольческой Армии (в составе которой на заключительном этапе Балтийской кампании сражался «Штурмовой отряд Россбаха») генерал князь Авалов (уже знакомый нам по предыдущим главам П.М. Бермондт), которому крест был вручен лейтенантом Куртом Оскаром Барком по личному поручению «шефа». Кстати, князь Авалов направил немалое число русских солдат своей Западной Армии на помощь германским фрайкоровцам в Верхнюю Силезию, где они плечом к плечу сражались с польскими инсургентами.

       Со временем возникла необходимость учреждения особого вида награды для спонсоров добровольческого корпуса. И «шеф» учредил специально для их награждения «Крест Россбаха» II степени, отличавшийся от креста I степени, во-первых, несколько менбшими размерами, а, во-вторых, тем, что этот «крест за заслуги» носился не на булавке, а на черной широкой муаровой ленте с 2 белыми полосками по краям.

      Тем не менее, к величайшему неудовольствию россбаховцев-фронтовиков, было проведено и несколько награждений «боевым крестом» тыловиков, хотя и «за особые заслуги». Так, «боевым крестом» был награжден некий отставной лейтенант Мюллер за свои «исключительные заслуги» в дни гитлеровского «пивного путча» 8-9 ноября 1923 года в Мюнхене, что, по их мнению, не могло быть приравнено к участию в боевых действиях, несмотря на то, что в эти ноябрьские дни на улицах Мюнхена также свистели пули, лилась кровь и умирали люди. Всего было выдано 120 «крестов Россбаха» I и около 500 крестов II степени. Последние награждения были проведены на церемонии торжественной передачи знамен бывших добровольческих корпусов гитлеровским штурмовикам 6 ноября 1933 года в Мюнхене.

      К крестам обеих степеней выдавалось специальное наградное удостоверение, украшенное в левом верхнем углу значком «Трудового сообщества Россбаха-Шиллевской молодежи» (представлявшего собой знамя фрейкора Россбаха в миниатюре), и значков следующих организаций (в которые Россбах был вынужден преобразовывать свой добровольческий корпус): Добровольческого штурмового отряда Россбаха, Добровольческого корпуса Россбаха, 37-го егерского батальона рейхсвера, Трудового сообщества Россбаха», Силезского добровольческого полка и т.д., а также Великогерманской рабочей партии, в которую россбаховская организация вошла в качестве «коллективного члена» (в этой партии, кстати, состоял и Альберт Лео Шлагетер, о котором у нас не раз шла речь выше).

 

                                         Знаки отличия

 

      Знаки отличия россбаховцев очень часто менялись – не в пример бойцам других добровольческих корпусов. Так, чины россбаховской пулемнтной роты пограничной охраны[29] с января 1919 года использовали в качестве знака отличия узкую красно-черно-белую ленточку (цвета были расположены именно в таклм порядке, противоположном порядку расположения цветных полос на черно-бело-красном кайзеровском флаге). Затем Россбах отменил ношение этой ленточки, потому что ее часто путали с орденской. Вместо ленточки россбаховцы-пограничники стали носить на левом рукаве белую повязку с надписью черными буквами «Пограничная охрана»[30].

     С начала лета 1919 года добровольцы Россбаха стали носить на воротнике металлические петличные знаки западнопрусской пограничной охраны (вырванная с корнями ель, перекрещенная 2 мечами остриями вверх в нижней части ствола), на бескозырках и фуражках – круглую кайзеровскую черно-бело-красную кокарду (на тулье), а на околыше – обрамленную дубовыми заглавную металлическую литеру «R» (начальную букву фамилии «шефа»), а на правом рукаве френча или шинели – «знак Святого Губерта» (на котором мы еще остановимся). Кроме того, многие из них (но не все) носили заглавную белую литеру «R» на своих черных погонах. Россбах ввел «знак Святого Губерта» в качестве отличительного знака своего добровольческого корпуса в продолжение традиций егерского батальона, существовавшего в Кульмской земле (где теперь был расквартирован его фрейкор) еще при прусских королях. По той же причине он ввел в своем добровольческом корпусе охотничье (егерское) приветствие «Горридо!» (соответствующее крику: «Улюлю!» во время загонной охоты в России) и ответ на него: «Йохо!». Кстати, этой же самой традиции придерживалась и «шиллевская молодежь».

      После возвращения фрейкора Россбаха из Курляндии 28 января 1920 года «шеф» отменил в своем фрайкоре ношение как петличных знаков Восточной пограничной охраны (ель с 2 мечами), так и «знака Святого Губерта». В период участия проссбаховцев в боях с Красной Армией Рура они носили на касках белое изображение стрелы, а в период боев с поляками в Верхней Силезии – общую для всей силезской самообороны желто-белую нарукавную повязку, а также желто-белый, «варяжской» формы нагрудный или нарукавный щиток силезской самообороны с изображением меча, вонзенного в клубок извивающихся змей.

      Кроме того, засвидетельствовано ношение многими россбаховцами, в память о службе в рядах Восточной пограничной охраны, «варяжской» формы щита с гербом рыцарей Тевтонского Ордена (для офицеров он был изготовлен из серебра с выгравированной на обороте памятной надписью).

      Россбаховский «знак Святого Губерта» состоял из 2 частей: нарукавного шеврона из красно-черно-белой ленты углом вниз и крепившегося над шевроном изображения оленьего черепа серебристого металла с крестом между рогами. Этот серебряный олений череп, по воспоминаниям уже упоминавшегося выше лейтенанта Курта Оскара Барка, являлся не просто знаком отличия, но и своего рода «наградой за верность отряду», ибо его дозволялось носить лишь тем, кто прослужил в добровольческом корпусе не меньше полугода. По своему внешнему виду знак был полностью идентичен с оленьими черепами, которые носили чины кайзеровских Гвардейского стрелкового и Гвардейского егерского полков (хотя, в отличие от них, не был увенчан нерманской императорской короной). Россбаховцы, прослужившие во фрейкоре год и больше, получали право на ношение аналогичного оленьего черепа, но уже позолоченного. Интересно, что чины добровольческого корпуса Йорка фон Вартенбурга носили на рукаве аналогичный олений череп с крестом между рогами, но только выгравированную на овальной металлической бляхе (также серебристого или золотистого цвета, в зависимости от выслуги лет).

 

                        Знаки отличия «Трудового сообщества Россбаха» и

                                          Организации  Россбаха

 

        Начиная с 1921 года, демобилизованные россбаховцы стали носить синие фуражки со значком в форме покрытого черной эмалью флажка своего фрайкора с позолоченными литерой «R» и 2 горизонтальными полосками. Многие носили такой значок и на лацкане штаткого костюма. Аналогичные значки носили позднее и члены организации «Шиллевская молодежь/Союз Эккегарда». «За проявленную особую верность» некоторые из них удостаивались также права на ношение поверх флажка маленькой золотистой короны из томпака. Так, по воспоминаниям того же Барка, 150 ветеранов-россбаховцев,  собравшихся в Мюнхене на празднование четырехлетней годовщины со дня основания своего добровольческого корпуса, были в синих фуражках с литерой «R» на черном флажке и маленькой золотой короной, вместо кокарды, и с черными нарукавными повязками с литерой «R», пересеченной по горизонтали 2 серебряными полосками.

       Интересно, что корпусная песня россбаховцев пелась на мотив русской волжской песни про Стеньку Разина и княжну («Из-за острова на стяжень…»), хотя текст ее был совершенно иным. Они пели о любви к униженному Отечеству и о необходимости сплотиться для его защиты. 

 

                           Униформа и знаки отличия «шиллевской молодежи»/

                                               «Союза Эккегарда»

 

       С течением времени члены этих россбаховских молодежных организаций стали, наряду с черным флажком-значком, перенятым у «Трудового сообщества», носить свой собственный «союзный значок»[31]. Этот значок представлял собой овальную металлическую брошь на булавке с выгравированным схематичным олеьим черепом с крестом между рогами на фоне 2 горизонтальных полос, взятых с россбаховских знамени и нарукавных повязок, описанных выше. Олений череп, крест и полосы были золотистыми на черном эмалированном фоне. Начиная с 1931 года, знак стал не овальным, а круглым, изготовленным целиком из золоченой бронзы. Изображение оленьей головы с крестом стало настолько стилизованным, что скорее напоминало древнегерманскую руну «одал». Знак так и назывался – «союзная руническая брошь»[32].

         Вплоть до роспуска россбаховской молодежной организации национал-социалистами в 1934 году, ее униформа состояла из светло-коричневой рубашки, коричневого берета с короткой черно-серебряной полоской («россбаховских» цветов) на правой стороне, и черного шейного платка (типа бойскаутского или пионерского галстука). Таким образом, она весьма походила на форму молодежной организации НСДАП – так называемой «гитлеровской молодежи» («гитлерюгенд»). Сохранилась фотография самого Россбаха и руководства его молодежной организации в этой форме, собравшихся вокруг черного россбаховского знамени. На этом основании, во многих исторических (и псевдоисторических) трудах именно Россбаху приписывается «изобретение» нацистской коричневой рубашки. Сам он, однако, это энергично отрицал, справедливо указывая на то, что рубашки членов его организации отличались от гитлеровских рубашек как цветом, так и покроем. Рубашки гитлеровских штурмовиков и прочих членов НСДАП были также коричневого цвета, но имели гораздо более темный оттенок. А россбаховские рубашки, введенные «шефом» первоначально для членов «Трудового сообщества», а с 1924 года – и для «шиллевской молодежи» (их носили до 1933 года!) были бледно-кофейного цвета, причем с белыми перламутровыми пуговицами. Россбах по случаю купил партию этих рубашек, предназначенных для офицеров германских охранных (колониальных) войск в Восточной Африке (где, кстати, служили генерал Леттов-Форбек, командир Железной дивизии майор Йозеф Бишоф и многие другие будущие бойцы добровольческих корпусов!). Правда, в последующие годы члены «шиллевской молодежи» могли приобрести аналогичные рубашки в Цейхгаузе своего Союза в Мюнхене, по цене 7 рейхсмарок 80 пфеннигов за штуку.

       В заключение можно упомянуть еще и о том, что с 1930 года для участников коллективов художественной самодеятельности «Скоморошьей ватаги Эккегарда» было также введено ношение на левом рукаве выше локтя овальной металлической броши с совершенно реалистичным изображением оленьего черепа с крестом Святого Губерта между рогами. Эта брошь очень напоминала нарукавную эмблему фрейкора Йорка фон Вартенбурга. Единственное различие между ними заключалось только в цвете. «Скоморошья» брошь была коричневого цвета, а эмблема вартенбурговцев – серо-полевого («фельдграу»).